Р.Рождественский, зацепило

а это мой любимый, от которого мою душу наизнанку..
За окном заря красно-желтая.
Не для крика пишу,
а для вышептыванья.
Самому себе.
Себе самому.
Самому себе.
Больше - никому...
Вновь душа стонет,
душа не лжет.
Положу бинты,
где сильнее жжет.
Поперек души
положу бинты.
Хлеба попрошу,
попрошу воды.
Вздрогну.
Посмеюсь над самим собой:
может, боль уйдет,
может, стихнет боль!
А душа дрожит -
обожженная...
Ах, какая жизнь протяженная!

Тоже, конечно, Рождественский

Мамин любимый поэт. Храню ее тетрадку, где она в юности его стихи записывала. Дочери передам.

Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоем сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя влюбленно.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы на ладони клена.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно у ног твоих распласталась.

И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.

Там еще не только его стихи. Есть, например, такое:
Ирина Снегова

Юля

И тот, кто не видел ее годами,
И те, кто с ней рядом, бок о бок жили,
Все к ней сегодня пришли с цветами,
И рядом у ног ее их сложили.

Стояли торжественные корзины,
От младшего сына, от старшего сына.
Плача, склонялась над ней невестка,
Та, что не раз отвечала дерзко.

И внук, что ленился очки подать ей,
свежие листья ей клал на платье,
И, подобревшей рукой соседка
Вдруг положила хвойную ветку.

Люди кольцом стояли в печали,
Плакали, думали и молчали.
Стыли от стужи цветы живые,
так много их у нее впервые.

А если б она их увидеть могла бы,
Взять, разобрать и поставить в вазы,
Может, из сморщенной, старой, слабой
Стала б красивой и сильной сразу.

И мне захотелось уйти из круга!
Сказать, что все эти букеты лживы!
И крикнуть - дарите цветы друг другу
Сейчас, сегодня, пока мы живы!

Осенью стояла у могилы подруги, почти в человеческий рост усыпанной живыми цветами, и вспоминала эти стихи((( Только до внуков она не дожила, детки остались...((
Автор, сорри, если это офф.Сообщение было изменено пользователем 22-01-2013 в 09:50

ТАЕЖНЫЕ ЦВЕТЫ

Не привез я
таежных цветов —
извини.

Ты не верь,
если скажут, что плохи
они.
Если кто-то соврет,
что об этом читал...

Просто,
эти цветы
луговым
не чета!
В буреломах,
на кручах
пылают
жарки,
как закат,
как облитые кровью желтки.
Им не стать украшеньем
городского стола.
Не для них
отшлифованный блеск хрусталя.
Не для них!
И они не поймут никогда,
что вода из-под крана —
это тоже вода...

Ты попробуй сорви их!
Попробуй
сорви!
Ты их держишь,
и кажется,
руки
в крови!..
Но не бойся,
цветы к пиджаку приколи...

Только что это?
Видишь?
Лишившись земли,
той,
таежной,
неласковой,
гордой земли,
на которой они
на рассвете взошли,
на которой роса
и медвежьи следы,—
начинают
стремительно вянуть
цветы!
Сразу
гаснут они!
Тотчас
гибнут они!..
Не привез я
таежных цветов.
Извини.
1960

Как тихо в мире!
Как тепло…
А если в этой тишине
ты – мне назло,
себе назло –
устала думать обо мне!
И номер набрала рывком.
И молча отворила дверь…

Я, может, даже незнаком
с ним –
постучавшимся теперь.
А если и знаком,
так что ж:
он – чуткий.
У него – душа…
И вот
в ладони ты идешь
к нему,
белея и дрожа!
Не понимаешь ничего…
А простыни – как тонкий дым…
И называешь ты его –
забывшись –
именем моим!
И падаешь, полужива.
И задыхаешься от слез.
И шепчешь жаркие слова.
Все те.
Все самые.
Всерьез!
А сумрак – будто воспален.
И очень пьяно в голове…

Телефонистка – о своем:
«Алло! Кого позвать в Москве?..»
«Кто подойдет…»
Наверно, ты.
А если он, тогда…
Тогда пусть вычеркнется навсегда
твой телефон!..
Из темноты приходит медленная боль.
А я уже над ней смеюсь!
Смешно, что я вот так с тобой
то ссорюсь, то опять мирюсь!
И мысли пробую смягчить,
весь – в ожидании грозы…

Как долго телефон молчит!
Как громко тикают часы!

За окном звенит разбуженное лето.

Нас хозяйка дома

в гости пригласила.

Ничего не скажешь,

да,

она красива.

Да, красива.

Мы об этом ей сказали.

И она глядит глубокими глазами,

чуть раскосыми,

зелёными, сухими...

Муж её какой-то физик или химик.

И слова её доносятся, как эхо:

"Он сейчас в командировке...

Он уехал...

Никакой я тайны выдать не рискую –

телеграмму он прислал:

"Люблю.

Тоскую."

И ещё одну:

"Тоскую.

Жду ответа..."

Неужели ты такая же, как эта?..

Вот сидит она –

красивая, – не спорю.

Вот сидит она, – довольная собою.

И смеётся,

и меняется мгновенно...

А глаза её

предельно откровенны!

А глаза её играют, –

завлекая,

обещая,

предлагая,

намекая...

Никогда ханжой я не был, –

слышишь – не был!

Но сейчас поверю я в любую небыль –

в наговоры,

в сплетни,

в выдумку любую...

Телеграмму я послал:

"Люблю.

Тоскую."

И ещё одну:

"Тоскую.

Жду ответа..."

Неужели ты такая же, как эта?..

...Мы молчим и курим.

Тихо тянем пиво.

А хозяйка говорит:

"Совсем забыла!

Я сейчас..."

И щёки тушит о ладони.

И подходит к телефону в коридоре.

Называет адрес

длинный, очень странный,

говорит:

"Прошу, примите телеграмму..."

И с усмешкой, торопливо и привычно, –

Говорит:

"Любимый! Всё идет отлично.

Не скучай.

Твоя.

Целую.

Жду ответа..."

...Неужели ты

такая же,

как эта?!

Рождественский - прямо в душу залазит. реально. мы в ученом театре ставили его "Ожидание" (монолог женщины). я до сих пор удивляюсь, ну откуда он все узнал, как он сумел в душу к женщине залезть!?

Тоже вспомнила любимый стих из юности:
Отдать тебе любовь?

• Отдай!
• Она в грязи...
• Отдай в грязи!..
• Я погадать хочу...
• Гадай.
• Еще хочу спросить...
• Спроси!..
• Допустим, постучусь...
• Впущу!
• Допустим, позову...
• Пойду!
• А если там беда?
• В беду!
• А если обману?
• Прощу!
• "Спой!"- прикажу тебе..
• Спою!
• Запри для друга дверь...
• Запру!
• Скажу тебе: убей!..
• Убью!
• Скажу тебе: умри!..
• Умру!
• А если захлебнусь?
• Спасу!
• А если будет боль?
• Стерплю!
• А если вдруг - стена?
• Снесу!
• А если - узел?
• Разрублю!
• А если сто узлов?
• И сто!..
• Любовь тебе отдать?
• Любовь!..
• Не будет этого!
• За что?!
• За то, что
  не люблю рабов.

Маняшка

только сейчас начинаю понимать этот стих)) Раньше он казался проще)

Одно из самых пронзительных, на мой взгляд, стихотворений о войне. Рождественский.
КОНЦЕРТ

Сорок трудный год.
Омский госпиталь…
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка:
«Господи!
До чего же артисты
маленькие…»

Мы шагаем палатами длинными.
Мы почти растворяемся в них
с балалайками,
с мандолинами
и большими пачками книг.
Что в программе?
В программе – чтение,
пара песен
военных, правильных…
Мы в палату тяжелораненых
входим с трепетом и почтением.
Двое здесь.
Майор артиллерии
с ампутированной ногой,
в сумасшедшем бою
под Ельней
на себя принявший огонь.
На пришельцев глядит он весело…
И другой –
до бровей забинтован, -
капитан,
таранивший «мессера»
три недели назад
над Ростовом.
Мы вошли.
Мы стоим в молчании.
Вдруг
срывающимся фальцетом
Абрикосов Гришка отчаянно
объявляет начало концерта.
А за ним,
не вполне совершенно,
но вовсю запевале внимая,
о народной поём,
о священной
так,
как мы её понимаем.
В ней Чапаев сражается заново,
краснозвёздные мчатся танки.
В ней шагают наши
в атаки,
а фашисты падают замертво.
В ней чужое железо плавится,
в ней и смерть отступать должна.
Если честно признаться,
нравится
нам
такая война!
Мы поём.
Только голос лётчика
раздаётся.
А в нём – укор:

• Погодите…
  Постойте, хлопчики…
  Погодите…
  Умер
  майор… -
  Балалайка всплеснула горестно.
  Торопливо,
  будто в бреду…

…Вот и всё
о концерте в госпитале
в том году.

От Рождественского всегда реву... Тоже в маминой тетрадке впервые познакомилась с его стихами. Читаешь - как не стихи, а звон нервов