А вы смогли бы?

Анненский
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя.
Не потому, что б я ее любил,
А потому, что мне темно с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у нее одной ищу ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

Артюр Рембо - «Роман»

                             1

Нет рассудительных людей в семнадцать лет!
Июнь. Вечерний час. В стаканах лимонады.
Шумливые кафе. Кричаще-яркий свет.
Вы направляетесь под липы эспланады.

Они теперь в цвету и запахом томят.
Вам хочется дремать блаженно и лениво.
Прохладный ветерок доносит аромат
И виноградных лоз, и мюнхенского пива.

                             2

Вы замечаете сквозь ветку над собой
Обрывок голубой тряпицы с неумело
Приколотой к нему мизерною звездой,
Дрожащей, маленькой и совершенно белой.

Июнь! Семнадцать лет! Сильнее крепких вин
Пьянит такая ночь... Как будто бы спросонок,
Вы смотрите вокруг, шатаетесь один,
А поцелуй у губ трепещет, как мышонок.

                             3

В сороковой роман мечта уносит вас...
Вдруг – в свете фонаря, – прервав виденья ваши,
Проходит девушка, закутанная в газ,
Под тенью страшного воротника папаши.

И, находя, что так растерянно, как вы,
Смешно бежать за ней без видимой причины,
Оглядывает вас... И замерли, увы,
На трепетных губах все ваши каватины.

                             4

Вы влюблены в нее. До августа она
Внимает весело восторженным сонетам.
Друзья ушли от вас: влюбленность им спешна.
Но вдруг... ее письмо с насмешливым ответом.

В тот вечер... вас опять влекут толпа и свет...
Вы входите в кафе, спросивши лимонаду...
Нет рассудительных людей в семнадцать лет
Среди шлифующих усердно эспланаду!

  Перевод - Б. К. Лившица

это тоже Рембо, но перевод не знаю чей
Первый вечер

                    Она была полураздета,  
                    И со двора нескромный вяз  
                    В окно стучался без ответа  
                    Вблизи от нас, вблизи от нас.

                    На стул высокий сев небрежно,  
                    Она сплетала пальцы рук,  
                    И легкий трепет ножки нежной  
                    Я видел вдруг, я видел вдруг.

                    И видел, как шальной и зыбкий  
                    Луч кружит, кружит мотыльком  
                    В ее глазах, в ее улыбке,  
                    На грудь садится к ней тайком.

                    Тут на ее лодыжке тонкой  
                    Я поцелуй запечатлел,  
                    В ответ мне рассмеялась звонко,  
                    И смех был резок и несмел.

                    Пугливо ноги под рубашку  
                    Укрылись: "Как это назвать?"  
                    И словно за свою промашку  
                    Хотела смехом наказать.

                    Припас другую я уловку!  
                    Губами чуть коснулся глаз;  
                    Назад откинула головку:  
                    "Так, сударь, лучше... Но сейчас

                    Тебе сказать мне что-то надо..."  
                    Я в грудь ее поцеловал,  
                    И тихий смех мне был наградой,  
                    Добра мне этот смех желал...

                    Она была полураздета,  
                    И со двора нескромный вяз  
                    В окно стучался без ответа  
                    Вблизи от нас, вблизи от нас.

вот еще
Предчувствие

                Глухими тропами, среди густой травы,  
                Уйду бродить я голубыми вечерами;  
                Коснется ветер непокрытой головы,  
                И свежесть чувствовать я буду под ногами.

                Мне бесконечная любовь наполнит грудь.  
                Но буду я молчать и все слова забуду.  
                Я, как цыган, уйду - все дальше, дальше в путь!  
                И словно с женщиной, с Природой счастлив буду.

нашла, это переводы Кудинова, на мой взгляд, самые лучшие переводы Рембо у него.
Расскажу историю. Я увлеклась Рембо, когда посмотрела фильм "Полное затмение" об Артюре Рембо - фильм прекрасный. играет Леонардо ди Каприо его, играет здорово очень, совсем он там молоденькай)))) И захотела я купить книгу стихов. А ее купить невозможно было - нет нигде. Тогда еще на площади был магазин Панорама, в которым можно было заказать книгу, я заказала. Пришла мне книга и оказалась она прекрасной: каждого стихотворения по 2-3, а то и 4 разных перевода))) И я подсела)))

Бал повешенных

                     На черной виселице сгинув,  
                     Висят и пляшут плясуны,  
                     Скелеты пляшут Саладинов  
                     И паладинов сатаны.

              За галстук дергает их Вельзевул и хлещет  
              По лбам изношенной туфлею, чтоб опять  
              Заставить плясунов смиренных и зловещих  
              Под звон рождественский кривляться и плясать.

              И в пляске сталкиваясь, черные паяцы  
              Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь,  
              Забыв, как с девами утехам предаваться,  
              Изображают страсть, в которой дышит жуть.

              Подмостки велики, и есть где развернуться,  
              Проворны плясуны: усох у них живот.  
              И не поймешь никак, здесь пляшут или бьются?  
              Взбешенный Вельзевул на скрипках струны рвет..

              Здесь крепки каблуки, подметкам нет износа,  
              Лохмотья кожаные сброшены навек,  
              На остальное же никто не смотрит косо,  
              И шляпу белую надел на черен снег.

              Плюмажем кажется на голове ворона,  
              Свисает с челюсти разодранный лоскут,  
              Как будто витязи в доспехах из картона  
              Здесь, яростно кружась, сражение ведут.

              Ура! Вот ветра свист на бал скелетов мчится,  
              Взревела виселица, как орган, и ей  
              Из леса синего ответил вой волчицы,  
              Зажженный горизонт стал адских бездн красней.

              Эй, ветер, закружи загробных фанфаронов,  
              Чьи пальцы сломаны и к четкам позвонков  
              То устремляются, то прочь летят, их тронув:  
              Здесь вам не монастырь и нет здесь простаков!

              Здесь пляшет смерть сама... И вот среди разгула  
              Подпрыгнул к небесам взбесившийся скелет:  
              Порывом вихревым его с подмостков сдуло,  
              Но не избавился он от веревки, нет!

              И чувствуя ее на шее, он схватился  
              Рукою за бедро и, заскрипев сильней,  
              Как шут, вернувшийся в свой балаган, ввалился  
              На бал повешенных, на бал под стук костей.

                     На черной виселице сгинув,  
                     Висят и пляшут плясуны,  
                     Скелеты пляшут Саладинов  
                     И паладинов сатаны.

еще Бальмонт

"Люби!" - поют шуршащие березы,
Когда на них сережки расцвели.
"Люби!" - поет сирень в цветной пыли.
"Люби! Люби!" - поют, пылая, розы.

Страшись безлюбья. И беги угрозы
Бесстрастия. Твой полдень вмиг - вдали.
Твою зарю теченья зорь сожгли.
Люби любовь. Люби огонь и грезы.

Кто не любил, не выполнил закон,
Которым в мире движутся созвездья,
Которым так прекрасен небосклон.

Он в каждом часе слышит мертвый звон.
Ему никак не избежать возмездья.
Кто любит, счастлив. Пусть хоть распят он.

Редьярд Киплинг.
Жил-был дурак. Он молился всерьёз
(Впрочем, как Вы и Я)
Тряпкам, костям и пучку волос —
Всё это пустою бабой звалось,
Но дурак её звал Королевой Роз
(Впрочем, как Вы и Я).

О, года, что ушли в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд —
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) —
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак — на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).

О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут, —
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Дурак

Когда леди ему отставку дала
(Впрочем, как Вам и Мне),
Видит Бог! Она сделала всё, что могла!
Но дурак не приставил к виску ствола.
Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
(Впрочем, как Вам и Мне.)

В этот раз не стыд его спас, не стыд,
Не упрёки, которые жгут, —
Он просто узнал, что не знает она,
Что не знала она и что знать она
Ни черта не могла тут.

Перевод Константина Симонова.

Очень уважаю обоих :)

Znayka
и Есенина. Ну и Хармса. И Блока. И Мандельштама. А больше всего - Артюра Рембо

:heart: мандельштам, ИМХО, самый гениальный!

Mistral
Я Бродского люблю:

А еще я ужасно Галича люблю.
Сдерживаюсь из последних сил...

Pushinda
Сдерживаюсь из последних сил...

зачеееееем?

Znayka
зачеееееем?

ну во-первых, он грустный, за исключением всяких Коломийцевых, но и там смех сквозь слезы.
а во-вторых, стоит лишь начать... )

из цикла "Литераторские мостки"

САЛОННЫЙ РОМАНС

Памяти Александра Николаевича Вертинского

"...Мне снилось, что потом
В притонах Сан-Франциско,
Лиловый негр Вам подает пальто..."

И вновь эти вечные трое
Играют в преступную страсть,
И вновь эти греки из Трои
Стремятся Елену украсть.
А сердце сжимается больно,
Виски малярийно мокры
От этой игры треугольной,
Безвыигрышной этой игры.

Развей мою смуту жалейкой,
Где скрыты лады под корой,
И спой, как под старой шинелькой
Лежал "сероглазый король"
В беспамятстве дедовских кресел
Глаза я закрою, и вот -
Из рыжей Бразилии крейсер
В кисейную гавань плывет.

А гавань созвездия множит,
А тучи - летучей грядой!
Но век не вмешаться не может,
А норов у века крутой!
Он судьбы смешает, как фанты,
Ему ералаш по душе,
И вот он враля-лейтенанта
Назначит морским атташе.

На карте истории некто
Возникнет подобный мазку,
И правнук "лилового негра"
За займом приедет в Москву.
И все ему даст непременно
Тот некто, который никто,
И тихая "пани Ирена"
Наденет на негра пальто.

И так этот мир разутюжен,
Что черта ли нам на рожон?!
Нам "ужин прощальный" - не ужин,
А сто пятьдесят под боржом.

А трое? Ну, что же, что трое!
Им равное право дано.
А Троя? Разрушена Троя!
И это известно давно.
Все предано праху и тлену,
Ни дат не осталось, ни вех.
А нашу Елену - Елену
Не греки украли, а век!

НОМЕРА

И. Б.

Вьюга листья на крыльцо намела,
Глупый ворон прилетел под окно
И выкаркивает мне номера
Телефонов, что умолкли давно.

Словно сдвинулись во мгле полюса,
Словно сшиблись над огнем топоры -
Оживают в тишине голоса
Телефонов довоенной поры.

И внезапно обретая черты,
Шепелявит озорной шепоток:

• Пять-тринадцать-сорок три, это ты?
  Ровно в восемь приходи на каток!

  Пляшут галочьи следы на снегу,
  Ветер ставнею стучит на бегу,
  Ровно в восемь я прийти не могу...
  Да и в девять я прийти не могу!

  Ты напрасно в телефон не дыши,
  На заброшенном катке ни души,
  И давно уже свои "бегаши"
  Я старьевщику отдал за гроши.

  И совсем я говорю не с тобой,
  А с надменной телефонной судьбой.
  Я приказываю:

• Дайте отбой!
  Умоляю:

• Поскорее отбой!

  Но печально из ночной темноты,
  Как надежда,
  И упрек,
  И итог:

• Пять-тринадцать-сорок три, это ты?
  Ровно в восемь приходи на каток!

Маяковский чудесен, столь нежного и трогательного поэта еще поискать надо. Читала его письма к Лиле Брик - чудесно, потрясающе

Pushinda
"сероглазый король"

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»

Варварка
Маяковский чудесен, столь нежного и трогательного поэта еще поискать надо. Читала его письма к Лиле Брик - чудесно, потрясающе

+++
...
Если я чего написал,
если чего сказал,
тому виной глаза-небеса,
любимой моей глаза.
Круглые да карие,
горячие до гари.
Телефон взбесился шалый,
в ухо грохнул обухом:
карие глазища сжала
голода опухоль.
Врач наболтал, чтоб глаза глазели,
нужна теплота, нужна зелень.
Не домой, не на суп,
а к любимой в гости
две морковинки несу
за зеленый хвостик.
Я много дарил
конфект да букетов,
но больше всех
дорогих даров
я помню морковь
драгоценную эту
и пол полена
березовых дров.
Мокрые, тощие
под мышкой дровинки,
чуть потолще
средней бровинки.
Вспухли щеки.
Глазки щелки.
Зелень и ласки
выходили глазки.
Больше блюдца,
смотрят революцию.

А я еще Бунина очень люблю, поэта тоже и проза его такая поэтичная...

Девочки, спасибо, огромное-огромное, такие стихи прекрасные, читаю-наслаждаюсь :heart: :heart: :heart:

Не в тему немного... Тагор

Слышишь ли шорох летящего времени?
Вечно его колесница в пути...
Сердца удары нам слышатся в небе,
Звезды во тьме колесницей раздавлены, -
Как не рыдать им у тьмы на груди?..

Друг мой!
Время мне бросило жребий,
В сети свои захватило меня,
Мчит в колеснице опасной дорогой,
Слишком от мест, где ты бродишь, далекой,
Там, где уже не увидишь меня,
Там, где неведомо, что впереди...
Кажется мне: колесницей захвачена,
Смерть уже тысячу раз победив,
Вот я сегодня взошла на вершину,
В блеске зари обагренно-прозрачную... -
Как не забыть свое имя в пути?

Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край...
Если увидеть пытаешься издали, -
Не разглядишь меня...

Друг мой,
Прощай!
Знаю - когда-нибудь в полном спокойствии,
В позднем покое когда-нибудь, может быть,
С дальнего берега давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня!
Цветом бакуля опавшим и плачущим
Небо тебя опечалит нечаянно, -
Ты погляди, не осталось ли что-нибудь
После меня?...
В полночь забвенья
На поздней окраине
Жизни твоей
Погляди без отчаянья, -
Вспыхнет ли?
Примет ли облик безвестного сонного образа,
будто случайного?...

...Это не сон!
Это - вся правда моя, это - истина,
Смерть побеждающий вечный закон.
Это - любовь моя!
Это сокровище -
Дар неизменный тебе, что давно еще
Был принесен...
В древний поток изменений заброшена,
Я уплываю, - и время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели...
Друг мой, прощай!

Ты ничего не утратил, по-моему...
Вправе и пеплом и прахом играть -
Создал бессмертной возлюбленной образ, -
Блеск и сиянье бессмертной возлюбленной
вызвать из сумрака можешь опять!

Друг!
Это будет вечерней игрою,
Не помешает меня вспоминать...
Жадным движеньем обижен не будет
Трепет левкоев на жертвенном блюде.
Ты обо мне не печалься напрасно -
Дело достойное есть у меня,
Есть у меня мир пространства и времени...
Разве избранник мой беден? О нет!
Всю пустоту я заполню опасную, -
Верь, что всегда выполнять я намерена
Этот обет.
Если же кто-нибудь, озабоченный,
Ждать меня будет с тайной тревогою, -
Счастлива буду - вот мой ответ!

Из половины светлой месяца в темную
половину вынеся
Благоухающий сноп тубероз, -
Кто - пронеся их дорогою долгою,
В ночь теневой половины месяца
Жертвенный мог бы украсить поднос?

Кто и меня увидал бы в радости
Безграничного всепрощения?..
Соединятся злое и доброе, -
Им на служенье себя отдам!

Вечное право я получила,
Друг мой, на то, что сама отдала тебе...
Ты принимаешь мой дар по частям.

Слыша печальных мгновений течение,

Ими наполни ладонь - и напейся:
Сердце мое, как пригоршню, любовно
Я подставляю твоим устам...

О, несравненный!
Я дар принесла тебе:
Все, что дарю, - мне тобою даровано:
Сколько ты принял - настолько должницею
Ты меня сделал...
О друг мой, прощай.

И, [a url=www.audiopoisk.com/track/irina-otieva/mp3/poslednaa-poema/]Последняя поэма[/a]Сообщение было изменено пользователем 09-12-2012 в 15:45

Пробочка над крепким йодом,
Как ты скоро перетлела!
Так вот и душа незримо
Жжет и разъедает тело.

(с) Ходасевич

Владислав Ходасевич

БАЛЛАДА

Мне невозможно быть собой,
Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает,
Мне мир прозрачен, как стекло,
А он сейчас разинет рот
Пред идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век
Влачит в неравенстве таком
Беззлобный, смирный человек
С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Безрукий прочь из синема
Идет по улице домой.

Ремянный бич я достаю
С протяжным окриком тогда
И ангелов наотмашь бью,
И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь.
Так с венетийских площадей
Пугливо голуби неслись
От ног возлюбленной моей.

Тогда, прилично шляпу сняв,
К безрукому я подхожу,
Тихонько трогаю рукав
И речь такую завожу:

"Pardon, monsieur *, когда в аду
За жизнь надменную мою
Я казнь достойную найду,
А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,
Юдоль земную созерцать,
Напевы дивные внимать,
Крылами белыми сиять,-

Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте перышко одно:
Пускай снежинкой упадет
На грудь спаленную оно".

Стоит безрукий предо мной,
И улыбается слегка,
И удаляется с женой,
Не приподнявши котелка.